Пожар в библиотеке Института научной информации по общественным наукам РАН, случившийся 30 января 2015 года в Москве, уже был назван и новым Чернобылем, и российским аналогом трагедии в Александрии. Можно вспомнить и «Имя розы», и Либерию Ивана Грозного. «Во всём… мне чудится символ, который вот-вот разгадаешь», — писал по совершенно иному поводу Хорхе Луис Борхес, он же автор знаменитого афоризма: «Рай — это библиотека». За гуманитарной трагедией ИНИОНа явно встает символ времени: российского мира периода «крымнаш"/"намкрыш», проблем гуманитарного образования и образования вообще, вектора развития и особого пути. Символ многозначен, но бесспорно, то, что мир библиотек, как ничто, отражает социум, их породивший.

В грустных мыслях об ИНИОНе (юность-диплом-etc), я проходила мимо Фундаментальной библиотеки МГУ, где ни разу не бывала, точнее — не решалась побывать, поскольку внешнего ее облика было достаточно.

«В 2004 году я показала фотографию новоиспеченной библиотеки французской подруге Астрид Вендланд, корреспонденту Рейтер в Париже. «Кажется, что это строили при Брежневе, — испуганно сказала журналистка, — и почему библиотека так похожа на ТАНК?»

Не поспоришь. От высотки МГУ к зданию Библиотеки ведет подземный переход, явно вдохновленный дзотами Второй мировой. Танк высится над щелью дзота, строго на центральной оси в обрамлении симметричных флигелей — жесткость классицизма в действии. Подходить к зданию физически неприятно — огромная бетонная громада нависает над стеклянным фасадом с нелепым портиком, создавая пугающий архитектурный дисбаланс. Упражняться далее в анализе сего сооружения я не стану, еще в 2012 году журнал «Проект Россия» объявил общероссийскую антипремию за антидостижения в области капитального строительства «Большой облом». Премию так и не вручили, но главным и первым претендентом была Фундаментальная библиотека МГУ.

Эстетика подкачала, но нелады здесь и с этикой: со строительством библиотеки МГУ связано множество финансовых скандалов, ознакомиться с их деталями можно в отчете Счетной палаты от 2006 года (на сайте Палаты). Нарушений полный набор. Изначально фирма Елены Батуриной «Интеко» (понятное дело, по честному конкурсу выбранная инвестором) должна была построить на университетской земле библиотеку, а также жилые дома, из которых 30% передавались университету. Затем по Инвестиционному контракту оказалось, что все затраты инвестора по строительству библиотеки должны быть покрыты за счет бюджета и доли Университета в жилом комплексе. Расходы на строительство составили 3 миллиарда рублей, в том числе за счет бюджетных средств — 320,2 миллионов. Сметная стоимость объекта превышена более чем в 2 раза, земля и квартиры Университета переданы «Интеко». Но зато российская наука обрела Интеллектуальный центр.

У центрального портика три двери — они закрыты наглухо, поворачиваю к левому флигелю, в золотисто-зеркальных окнах отражается перекошенное здание высотки, прозрачность фасада — обманка, он совершенно непроницаем — нечего тем, кто снаружи, знать, что там внутри. Любуйтесь себе на отражения Храма науки в галерее кривых зеркал — МГУ то пузатый, то худенький, то винтом.

У двери (опознать, что именно она — вход в библиотеку, на расстоянии невозможно) листок А4 сообщает про время работы и про «сумки сдавать в гардероб». Не вдохновляет. За дверью — огромный пустой мраморный холл и полицейский, смотрящий как на незваного гостя, даже с некоторым удивлением: «Вы куда?» — «В библиотеку» — «Билет?» — «Хочу записаться» — «Звоните!». Внутренний телефон не отвечает. «Можно я пройду и узнаю». Полицейский звонит начальству, еще раз набирает внутренний номер библиотеки, потом соглашается пропустить, переписав в кондуит паспортные данные: «Только пальто сдайте в гардероб и дверей никаких не дергать!» Я — кандидат филологических наук приличной наружности сильно за сорок — оторопело обещаю не дергать дверей. Чувствую себя шпионом, пробравшимся куда не следует. На часах 16:15, самое библиотечное время, в гардеробе — тринадцать пальто, мое повисло четырнадцатым. Гранитный пол с узорами, мраморные колонны, потолки высокие с круглыми плафонами, по стенам — канделябры под бронзу с лампочками-свечечками. Красота! И — прав же был полицейский — ряды наглухо закрытых дверей с тяжелыми ручками, которые очень хочется подергать.

Центральный холл декорируют три барельефа работы Зураба Константиновича Церетели, понятное дело, тоже красоты несказанной: Ломоносов, Шувалов и Елизавета-основательница. На темные таблички с их именами внимание обращаешь не сразу, а вот подпись «З. Церетели» сияет на отполированном бронзовом фоне, дабы студенты не позабыли. Интересно, что Ломоносов и Шувалов подписаны «З. Церетели», а вот Елизавета — «автор З. Церетели». Так что наш классик не только великий скульптор, но и психолог, вычисливший возможные студенческие шуточки. Только шутить-то особо некому. У закрытого главного входа с внутренней стороны стоит еще один охранник, с большим подозрением наблюдающий за тем, как я фотографирую барельефы. Отхожу за колонну. У стола регистрации — никого. Перемещаюсь далее по коридору, хладный мрамор и гранит ведет к стеклянной двери с надписью «Музей истории московского университета». Дверь, естественно, закрыта. За ручку — как обещано — не дергаю. За стеклом — проекты новых корпусов МГУ и ректор Садовничий при очках в облике хохломского богатыря с пикой и щитом. Кто, интересно, внутри матрешки — Лужков, Батурина или Ломоносов? Из круглых люстр льется холодный мертвенный свет. Из угловой двери выходит живая женщина лет пятидесяти. Любезно задаю провокационный вопрос: «Простите, здесь есть вайфай?» Смотрит удивленно: «Не знаю», спешно уходит, цокая каблуками.

«„Хочу записаться“ — „Ваше отношение к университету?“ — „Выпускница филфака, кандидат наук“ — „К сожалению, выпускники уже не имеют отношения к Университету“ — „Да?! Но я продолжаю научную работу“ — „Обратитесь в другие библиотеки, у нас жесткие правила“. Спорить не стала и отправилась к выходу мимо корпулентной Елизаветы с бронзовым указом о создании Университета „для дворян и разночинцев… где всякого звания люди свободно наукою пользуются“.»

Сначала хотелось разделить 3 миллиарда на 14 посетителей, двух охранников (нет, еще троих я видела за полуоткрытой дверью «служебного помещения»), гардеробщицу, библиотекаря и даму, которая испугалась вайфая. Вероятно, еще кто-то скрывался в дебрях библиотеки, но за тридцать минут прогулки живых душ более обнаружено не было. Возможно, мне не повезло, и в иные дни жизнь здесь кипит. Но дело-то в том, что это сооружение — грандиозный памятник неистребимой советскости — не исправить ничем, даже если наставить диванов в холлах, открыть кафе, заполнить выставками. Это идеальный пример репрессивного пространства, из которого хочется поскорее бежать. Надгробный памятник идее реформы университетского образования.

Важная деталь — в цитате из указа Елизаветы, любовно изваянного З. К. Церетели, присутствует многоточие, а полная цитата такова: «для дворян и разночинцев, по примеру европейских университетов, где всякого звания люди свободно наукою пользуются». Зачем же напоминать про враждебную нам Европу, где библиотеки устроены по ровно противоположному принципу?

Не так давно я побывала в Rolex Learning Center на территории Федеральной политехнической школы Лозанны (EPFL). Построили его Кадзуо Седзима и Ри Нисидзава, они же архитектурное бюро SANAA, выигравшее в международном конкурсе в 2004 году — том самом, когда Зураб Церетели отливал барельефы с Ломоносовым для МГУ.

" «Люди не перемещаются по прямой линии, как поезда, они предпочитают движение по изогнутым траекториям, гораздо более органичное», — так архитектор Ри Нисидзава, подобно восточным мудрецам, сформулировал свое архитектурное кредо в ответ на задачу, поставленную директором EPFL Патриком Эбишером — совершить двойную революцию: в сфере архитектуры и образования. Rolex Learning Centre должен был стать архитектурным символом, отражающим кардинальные изменения в европейской системе образования, в системе взаимодействия общества и науки."

В здании площадью 20 200 квадратных метров нет ни одной лестницы, оно напоминает межпланетный корабль, приземлившийся на швейцарской лужайке, оно растекается в пространстве, бросая вызов законам гравитации. Здесь сложно рассуждать о планировке, перед нами фантазийный мир со своей географией: кратерами, дюнами, холмами, лужайками, закутками и полянами. Вместо лестниц — непредсказуемо извивающиеся покатые склоны и переходы.

Все покрыто мягкими серыми коврами, повсюду разбросаны пуфы: где-то идет семинар, в другом углу кто-то спит, в одном из десяти стеклянных шаров-комнат профессор читает лекцию с проекцией на белую стену, тут же прогуливается мама с коляской. Этот центр, объединяющий библиотеку, международный культурный центр, административные бюро, конференц-залы, пространства-трансформеры, кафе и ресторан высокой кухни Cave Cidis полностью открыт городу. Охраны на входе нет, пропусков не существует.

На вершине одного из холмов наблюдаю особое оживление: идет презентация стола, который измеряет степень заинтересованности выступающих в разговоре: спор зашкаливает — ярко загорается датчик. Кто-то «задремал» с открытыми глазами, партнер по «круглому столу» видит показания и делает выводы.

Здесь царит минимализм с глубоким символическим содержанием — футуристический комплекс разомкнут в пространство, как наука открывается миру. Мир открыт для дискуссий, встреч и знаний, как открыт, прозрачен и многообразен сам облик здания. Надеюсь, что проводить параллели с творением «Интеко» излишне.

" Значительную часть Rolex Learning Centre занимает Библиотека — вход свободный, большинство книг в открытом доступе. EPFL хранит одну из крупнейших коллекций научной литературы в Европе, около 500 000 томов. В скором времени книги можно будет искать при помощи… мобильного телефона.

Читатели работают здесь в «зонах тишины», расположенных вдоль изгибов холмов и изолированных от шума благодаря перемене высот. Сколько читателей? Несколько сотен уж точно, движение постоянно, библиотека полна жизнью. Здесь уж точно вспоминается Борхес: «Рай — это библиотека».

Когда открывался Интеллектуальный центр МГУ, его создатели среди прочих своих заслуг козыряли тем, что «если вдруг пожар — библиотеку потушат не пеной, а газом». А если бы чуть меньше бессмысленного мрамора, быть может, газа хватило бы и на ИНИОН? Это метафора, понятное дело. Но Библиотека МГУ — пустынный Интеллектуальный центр, оберегаемый от мира, как военный объект — остается трагическим символом того, что в главном месте, где должно рождаться будущее, рая не наблюдается.