В московском отделении Института Сервантеса проходит выставка «Герника: Испания 1937 — Москва 2017». Три десятка художников из России, Испании и Латинской Америки обратились к знаменитой картине Пабло Пикассо в связи с 80-летием ее появления. Руководитель отдела культуры Института Сервантеса Татьяна Пигарёва рассказала о создании и прочтении «Герники».

Пабло Пикассо написал «Гернику» — холст размером 3,5 на 7,8 м — за 33 дня. Ему было тогда 55 лет. Фактически «земную жизнь пройдя до половины» (Данте считал «половиной» своего пути 35, цифры рифмуются), Пикассо создает свою главную картину. Как «Дон Кихот» родился из замысла пародийной повести, так и «Герника» должна была стать не более чем шедевром агитпропа. Но раз в разговор вклинился Данте, вспомним о его идее «многомысленного» толкования поэзии из письма к Кангранде делла Скала: толкования исторического, морального, аллегорического и «анагогического» (возвышенного). От реальности первого плана к реальностям «высшего порядка». «Герника» явно заслуживает оптики Данте.

В январе 1937 года правительство Испанской Республики заказывает Пикассо монументальную работу для павильона на Всемирной выставке в Париже, которая должна открыться летом. Идет гражданская война. Самый знаменитый испанский художник, живущий во Франции, уже назначен директором Музея Прадо. Он «руководит» музеем на расстоянии, но очень гордится титулом. Для павильона воюющей страны (главная задача которого — заявить о жизнеспособности республики и собрать средства для народной армии) участие Пикассо — важнейший козырь. Испанский парижанин никогда не писал политических картин (голубь мира родится в 1949 году, «вылетев» как раз из «Герники»), но заказ принимает. А также гонорар. Республиканцы говорят о «даре» Пикассо, которому всего лишь оплатили холст и краски. Позже будет опубликована реальная цифра: 150 000 франков, 15% стоимости всего павильона Испании, в 9 раз больше, чем Пикассо получил за самую дорогую из ранее проданных работ.

За четыре месяца художник, пребывающий в творческом кризисе, не пишет ничего. И тут в историю вмешалась Герника, точнее — наоборот. 26 апреля, в понедельник, самолеты немецкого легиона «Кондор», союзники Франко, в течение трех с половиной часов бомбят мирный город. Герника — символ традиционных свобод баскского народа (под местным дубом короли Испании приносили клятву свободы эти уважать) — становится символов ужасов войны ХХ века. «В Гернике осталось лишь пять целых домов», «Не виданная миром трагедия» — подобными заголовками пестрят парижские газеты. Цифры погибших колеблются от 200 человек до тысячи. Все, конечно, относительно. Трагически относительно. Герника по сравнению с Холокостом и Хиросимой мала, но в этой первой в истории Европы бомбардировке мирного города был особый символический накал. Ведь и жертва Христа статистически мала по сравнению с бойнями Аттилы или Чингисхана.

В искусствоведческих текстах о «Гернике» повторяется одна и та же ошибка: правительство республики не заказывало картину о трагедии Герники, заказ был получен за четыре месяца до бомбардировки, и тема не оговаривалась. Но Герника, как вспоминал Рафаэль Альберти, «сразила Пикассо, как удар бычьего рога». Она стала катализатором, взрывом, выбившим Пикассо из кризиса — в работу. 1 мая появляется первый набросок: бык, раненый конь, женщина со светильником в руке. Условность предельная. Детали эскизов варьируются. То из раны на боку коня вылетает крылатый Пегас, а сам конь корчится от боли, то он топчет копытами раненого воина, то превращается в понурую детскую лошадку (недаром именно в эти годы Пикассо мечтает «писать как ребенок»), то встает на дыбы с пугающим оскалом. У быка то грозный облик, то отрешенно-застылый, то совершенно человеческий, с большими грустными глазами. В первый день эскизов всего пять, темп работы нарастает в ритме crescendo, кроме изначальной троицы появляются распростертые тела воина и женщины, рыдающая мать с мертвым ребенком. Сам Пикассо говорил, что писал эту работу в «состоянии транса», не останавливаясь, по 14 часов в день. «Я не выпускал из рук кисточки, как республиканские солдаты — ружья», — признается он в одном из интервью. 9 мая датирован первый эскиз всей композиции. 11 мая Дора Маар, муза Пикассо времен «Герники», фотографирует первую композицию на холсте — в новой мастерской на Rue des Grands Augustin, 7. Ее снимки отразят восемь фаз работы над картиной — и эта серия фотографий станет уникальным свидетельством: памятником эволюции замысла и рождению шедевра.

На первой фотографии в центре композиции акцентирован поднятый кулак раненого — но торжествующего — солдата, визуальная метафора республиканского лозунга «No pasarán» («Они не пройдут»). Действие происходит на площади, языки пламени охватили дом, тела жертв смешались, испуганная женщина сталкивается с убитой, на них из окна падает горящая женщина с распростертыми руками. Все летит, бежит и рассыпается. На втором снимке в мускулистом кулаке солдата возникает сноп колосьев, а за ним — восходящее солнце. Но по мере работы лобовые политические высказывания, язык плаката, уходят из картины. На месте солнца теперь загадочная лампа-глаз с острыми лучами, положение мертвого солдата меняется: кулак опущен, а тело с раскинутыми руками скорее отсылает к распятию. Исчезает мертвая женщина, в композиции все более явно проступают треугольники, построение античного фриза с античной же ясностью. Бык сдвигается из центра в угол, свернувшись полукольцом вокруг женщины с мертвым ребенком. А на месте обрубленного дерева (единственной прямой — и очень быстро исчезнувшей — отсылки к конкретике Герники) возникает угол стола с раненой птицей. Действие перемещается внутрь комнаты — точнее, символического, изломанного внутреннего пространства, — где сбоку открыта дверь, пол расчерчен (то ли плитка, то ли карта военных действий), а время застыло.
Пикассо до последнего пытался ввести в свою работу элементы цвета: приклеивал к лицам красные слезы, из обоев и пестрой бумаги кроил платья трем женщинам (горящей, бегущей и рыдающей над ребенком). Красно-золотое одеяние рыдающей переместилось в коллаж «Femmes à leur toilette», который ныне украшает резиденцию посла Франции в Мадриде (глядя на эту работу, понимаешь, что дуэнде Герники уберег шедевр от дурновкусия). У бегущей женщины с обнаженными ягодицами на первых этапах работы в руке был изображен кусок туалетной бумаги — эта физиологичность отсылала к серии гротескных сатирических гравюр «Сон и ложь Франко», которую Пикассо заканчивал в то же время. В одной из последних версий «Герники» вместо нарисованной бумаги появляется кусок бумаги настоящей — приклеенный к левой руке. Ближе к финалу остаются только фрагменты цвета — красные слезы на щеке бегущей и рана на шее мертвого ребенка. В июне делегация республиканского правительства инспектирует работу. При них Пикассо сорвал с холста последние вкрапления коллажа: красные обрывки бумаги, слезу и рану. Все зааплодировали. «Мы видели, как Герника обрела потрясающую сдержанность, достойную монастырской сдержанности Эскориала, но погруженного в ужас хаоса», — вспоминал один из присутствовавших.

Название «Герника» также возникло лишь в финале работы. Здесь версии расходятся. Кто-то утверждает, что мастерскую Пикассо посетила делегация баскских политиков и один из них воскликнул: «Это же Герника!» Другие свидетели уверяют, что название предложил Поль Элюар, который как раз писал поэму «Victoire de Guernica», или Кристиан Зервос, главный редактор журнала Cahiers d’Art, по заказу которого Дора Маар фотографировала этапы работы. Важно, что от конкретного исторического сюжета Пикассо в процессе работы намеренно отходит, но на название — крайне эффектное — соглашается, создав почву для последующих разногласий и споров.

Споры начались, как только 4 июня работа покинула мастерскую и заняла свое место в главном зале павильона Испании. Особо стойкие марксисты требовали убрать это «кубистское нечто». Луи Арагон сетовал, что чрезмерная склонность к авангарду лишила работу «семантической действенности соцреализма». Неоднозначной была и реакция публики. Ле Корбюзье, присутствовавший на открытии павильона, писал: «„Герника“ видела в основном спины посетителей, она казалась им отталкивающей». Время задает призму восприятия. В 1937 году мирная Европа хотела видеть иное: прогресс, торжество техники, светлое будущее, еще не обернувшееся зияющими высотами, которые провидел в своей «Гернике» Пикассо. Пресса восторженно писала о павильонах Германии и СССР (последний был увенчан «Рабочим и колхозницей»), а павильон Испании — построенный выдающимися архитекторами Луисом Лакасой и Хосе Луисом Сертом (последним знаковым проектом Серта станет Фонд Жоана Миро в Барселоне) — даже не был упомянут в каталоге «главных объектов выставки».

После Парижа «Герника» отправится в мировое турне по Англии, Скандинавии, США, а затем обретет временную резиденцию — «до наступления в Испании демократии», как завещал Пикассо, — в нью-йоркском MоMA. С начала 1970-х обсуждается возвращение картины. Франко, как утверждали, был не против. Зато Пикассо, как и следовало ожидать, не согласился. После долгих переговоров (дочь Пикассо требовала, чтобы в Испании сначала разрешили аборты и разводы) 10 сентября 1981 года «Герника» прибыла в Испанию на борту боинга «Лопе де Вега». Эпическая пьеса близилась к финалу. 25 октября, в день столетия со дня рождения Пикассо, в Прадо открылась новая экспозиция — в Касон-дель-Буэн-Ретро, филиале музея: «Герника» и десятки эскизов. Картина первые годы была скрыта за пуленепробиваемым стеклом, рядом с ней дежурили жандармы. Долорес Ибаррури — председатель Компартии Испании — в очередной пламенной речи поставит точку в истории: «Война закончена. Последний изгнанник прибыл на родину». В 1992 году «Герника» переедет из Прадо в Центр искусств королевы Софии и станет его главным, знаковым экспонатом. Ныне два смотрителя неусыпно охраняют ее от фотографов.

Когда мир пережил ужасы Второй мировой, пророческий смысл «Герники» обрел новое звучание. Титул «главного антивоенного шедевра ХХ века» звучит формально, но отражает суть. В контексте испанского искусства шедевр Пикассо встал в ряд со «Сдачей Бреды» Веласкеса и «Расстрелом 3 мая» Гойи. Мечтой Мигеля Сугасы, директора Прадо до марта 2017 года, было создание «Зала мира» в Салон-де-Рейнос, втором филиале музея, конкурс на реконструкцию которого недавно завершился. Там по проекту Сугасы должны были расположиться все три шедевра (тем более что «Сдача Бреды» для Салон-де-Рейнос и была написана). В макете победившего в конкурсе проекта Нормана Фостера и Карлоса Рубио мечта директора Прадо (а также воля самого Пикассо, что неоднократно подчеркивал Сугаса) была воплощена. Такое «покушение на шедевр» породило скандал между музеями, король Испании заверил, что «Герника» не покинет Центр искусств королевы Софии, а Сугаса вскоре ушел в отставку. Фиаско с «Залом мира» было одной из причин.

«Сдача Бреды» написана в 1635 году, за 300 лет до «Герники». Юстин Нассауский, губернатор Бреды, взятой испанцами после длительной осады (это была одна из немногих побед в череде множества поражений в войне с Нидерландами, и «духоподъемная» роль события была первостепенной), вручает ключи от города главнокомандующему испанцев Амброзио Спиноле. В эту эпоху война — главное мужское дело. Да, в глубине картины дымится поле боя, но и победители, и побежденные написаны Веласкесом с той степенью уважения и отстраненности, как на других его картинах аристократы и шуты. Испанцы победили, но Спинола не позволяет губернатору опуститься на колени. Веласкес пишет не ужас бойни, а благородство истинной победы. Мир еще не лишился целостности, война все еще достойна парадного портрета. У Гойи война уже явлена как метафизическое зло. У нечисти «Капричос» и солдат «Бедствий войны» один и тот же демонический оскал. Ряды французов, убивающих мадридских повстанцев в «Расстреле 3 мая», сливаются в безликое многоногое чудовище. Но за холмом Принсипе-Пио, где свершается злодеяние, все равно высятся дворцы и церкви Мадрида. Сама материя мира жива, зло преходяще. Бесстрашный человек в белой рубахе вскидывает руки. Это торжество распятия, но это торжество. «Герника» Пикассо — трагическое и невероятное прозрение — и предостережение человечеству. Опередившее время, тот метафизический ужас, который явит Вторая мировая, Хиросима, все те грядущие бойни и теракты, что неминуемо оказываются в поле притяжения «Герники». Это не кубизм и не сюрреализм: это хаос, это гибель самой материи.

У женщины, которая падает в «Гернике» из горящего дома, руки вскинуты так же, как у героя в белой рубахе в «Расстреле» Гойи (в эскизах Пикассо несколько раз меняет положение ее рук и останавливается на явной цитате). Об этом пишут многие. Но никто не обращал внимания на то, что бык в «Гернике» изогнут так же, как лошадь в «Сдаче Бреды» Веласкеса. На левом фланге у «Герники» — Гойя, на правом — Веласкес. Быть может, это случайность. Но три трагедии войны — пусть и не встретившиеся в «Зале мира» — в сознании мира неразрывны.

Интерпретаций и версий у толкователей «Герники» хватит на целый многоголосый хор, переходящий в какофонию. Что означает лошадь? Лошадь — это окровавленная жертва; нет — это народ, сбросивший всадника-аристократа; нет — это аллегория франкизма и ничто иное; нет — это аллегория женщины, соблазненной и пронзенной мечом предательства; да нет же — это сама Испания! Ошибаетесь, Испания — это бык! Нет, бык — силы зла, мировое зло, фашизм! Ровно наоборот: он — защитник женщины с ребенком, он — сила. Да это же Минотавр, мачо, сам Пикассо, автопортрет, неужели непонятно! Подождите, автопортрет — это бюст воина, Пикассо обожал античность. Нет, воин — это торреро — это солдат республики — это разрушенная цивилизация. Ничего подобного, разрушенная цивилизация — это дом в огне. Нет, это раненая птица. Птица — это спасительная Америка! Заблуждаетесь, все куда проще: это голубь с площади Мерсед в Малаге, там же прошло детство художника. Вы что, эскизы не видели? Это трансформация Пегаса, который вылетал из раны лошади в ранних версиях! Постойте: у нее сломано крыло, она — жертва бомбардировки! Так, где тут вообще птица? Ее и не разглядишь…

С аллегорической сложностью картины поначалу пытались бороться республиканцы. Хуан Ларреа, поэт и друг Пикассо, даже написал ему в 1947-м официальное письмо с просьбой «односложно подтвердить», что раненая лошадь — это символ агонизирующего франкизма (представим Флоренцию, которая просит у Данте письменного подтверждения, что лев у входа в ад — это и есть республика, а вот рысь — папская курия).

Для идеологической борьбы в картине не хватало ясности. Для вечности — более чем достаточно. Пикассо на все вопросы о символике персонажей отвечал, что он уже все сказал красками и слова излишни. Множественность аллегорий никак не затмевает, а лишь обогащает смысл.

Смысловое поле «Герники» вмещает все поиски Пикассо: «Авиньонских девиц» и сцены корриды, «Минотавромахию» и «Распятие», треугольные композиции голубого периода и острые углы кубизма. При всей тотальной новизне в «Гернике» можно найти отзвуки «Страшного суда» Микеланджело, «Комментария на Апокалипсис» Беата Льебанского, мозаик Равенны, романской живописи, картин Бальдунга Грина, «Распятия» Порденоне и «Ужасов войны» Рубенса (там и женщина с поднятыми руками, и мать с мертвым младенцем, и лежащий ниц мужчина, и Венера, простирающая длань почти так же, как «маска» со светильником). Явно замешана в аллегорическом хоре и личная жизнь Пикассо. В период работы над «Герникой» он все еще женат на Ольге Хохловой, но юная Мари-Терез Вальтер только что родила ему дочь Майю, а новая муза Дора Маар активно участвует в работе над картиной. И вот бык (чем-то напоминающий автопортреты Пикассо) взирает и на женщину, падающую из горящего дома, и на женщину с ребенком, и на «маску», освещающую путь. Да и расположен этот бык-Минотавр совсем как Веласкес в «Менинах». А вот что на обороте холста? Остается вглядываться.

Беседуя с Полем Элюаром в легендарном кафе Les Deux Magots на площади Сен-Жермен, Пикассо увидел женщину в белых перчатках, играющую с ножом. Она роняла его вертикально на раскрытую на столе ладонь. Острие то попадало между пальцами, то впивалось в руку. Пикассо выпросил в подарок окровавленную перчатку. Так они познакомились с Дорой Маар. Именно она нашла для Пикассо мастерскую в доме номер 7 на улице Больших Августинцев, туда поместился огромный холст «Герники». В этой студии раньше проходили встречи левацкой группы Contre-Attaque под руководством Жоржа Батая, возлюбленной которого Дора Маар была до встречи с Пикассо. История этого знакомства описана у многих биографов. Но для полноты картины просматриваю биографию Батая, и вдруг невероятная деталь: тот самый чердак, «штаб» Contre-Attaque, был описан Бальзаком в «Неведомом шедевре». Невероятное, невозможное совпадение! Значит, «Герника» была создана там, где Бальзак поместил действие повести, в которой в 1831 году предсказал рождение авангардной живописи, описав портрет «Прекрасной Нуазезы» — «беспорядочное сочетание мазков, очерченное множеством странных линий, образующих как бы ограду из красок… хаос красок, тонов, неопределенных оттенков, образующих некую бесформенную туманность» — то, что осталось от шедевра, над которым персонаж Бальзака, гениальный художник Френхофер, работал 10 лет. Прошу парижских друзей прислать фотографию дома. На фасаде — мемориальная доска: «Пикассо жил здесь с 1936 по 1955 год. В этой мастерской он написал „Гернику“. В этом же доме Бальзак поместил действие своей повести „Неведомый шедевр“».

Блаженны изобретатели велосипедов. Оказалось, что факт общеизвестный. Но мало кто помнит сюжет повести, историю с абстракцией и еще одну важную деталь. Герои Бальзака видят в углу картины «кончик прелестной ноги, живой ноги» — «обломок, уцелевший от невероятного, медленного, постепенного разрушения», он возникает «как торс Венеры посреди руин сожженного города». Что мы видим в правом углу «Герники»? Страшную, уродливую, искалеченную женскую ногу. Фрагмент «прекрасной Нуазезы» ХХ века. Нуазезы из «Герники». Такое совпадение не может быть случайностью. К тому же Пикассо иллюстрировал «Неведомый шедевр» Бальзака в 1927 году. Подобно Френхоферу, Пикассо не может завершить свой шедевр. Еще годы он пишет «эскизы» к законченной работе, бесконечных «Плакальщиц», «Рыдающих женщин», «Женщин с мертвым ребенком», еще более жестких и пугающих, чем персонажи «Герники». Встреча двух шедевров — Бальзака и Пикассо — на улице Больших Августинцев, 7 не могла не состояться. Это история про бесконечность и незавершенность искусства. Про недостижимость идеала и воплощения, про глухоту к пророчествам. Про миссию художника. Про боль неуслышанности. Про угрожающий хаос. Про все главное в «Гернике».

И все-таки средневековые схоласты соотносили «анагогическое», возвышенное, толкование текстов с надеждой. «Герника» написана в черно-белой гамме, но большинство зрителей вспоминают ее цветной. Это еще одна загадка картины. Цвет жив, но он скрыт под пепельно-черным ужасом разрушения. У Пикассо в замкнутом пространстве картины три источника света: лампа-глаз, свеча-лампада и окно горящего дома. Желтый, красный и синий — академическая «трехцветка», из которой рождаются все цвета радуги, все цвета мира. Над обломками меча прорастает цветок. Быть может, история потаенного цвета «Герники» — еще одна притча Пикассо. Притча о том, что жизнь все равно побеждает смерть неизвестным науке способом. Очень хотелось бы в это верить.